Сцена третья

Лица

 

Ахов .

Ипполит .

Феона .

 

Небольшая комната в доме Ахова, вроде кабинета, мебель дорогая и прочная.

 

Явление первое

 

Феона , Ипполит .

 

Феона . Войди, Аполит, войди!

Ипполит . И то войду. Что хозяин делает?

Феона . Спит покуда. Да хоть бы и не спал, не съест он тебя.

Ипполит . Знаю, что не съест. Толкуй еще!

Феона (вглядываясь) . Что это ты, словно…

Ипполит . А что?

Феона . Да не в своем разуме?

Ипполит . Мудреного нет; потому как я запил.

Феона . Слава богу! Есть чем хвастаться.

Ипполит . Ты еще погоди, то ли от меня будет.

Феона . Не удивишь, брат, никого. Давно уж от тебя этого ожидать надо было.

Ипполит . По каким таким приметам?

Феона . Потому задумываться ты стал не в меру.

Ипполит . Это я от любви, от чрезвычайной.

Феона . А от любви разве не запивают, особенно, коли неудача, брат?

Ипполит . Мне-то неудача? Не надеюсь; потому, я по этим делам…

Феона . Ну, да ведь уж как же! Держи карман-то шире! И не таких, как ты молодцов за нос-то водят.

Ипполит . Я даже внимания не возьму говорить-то с тобой об этом.

Феона . Как тебе можно со мной разговаривать! Больно высок стал. Каким чином пожаловали, не слыхать ли?

Ипполит . При чине я все при том же; а про любовь свою никому не объясню; это пущай в тайне сердца моего останется. Ежели кто может понимать, статья высокая.

Феона . Ну, да. Принцесса какая-нибудь, гляди. Уж никак не меньше. А я так полагаю: богатые по богатым разойдутся, умные по умным; а вашему брату валежник останется подбирать.

Ипполит . Ни богатые, ни умные от нас не уйдут.

Феона . Где уйти! Все твои будут, ты всех так и заполонишь. Одна твоя беда, умом ты у нас не вышел.

Ипполит . Это я-то?

Феона . Ты-то.

Ипполит . Я так полагаю, что я никого на свете не глупее.

Феона . Ну, какой в тебе ум? Делом тебе надо заниматься, а ты про любовь в голове держишь. И вся эта мечта твоя ни к чему хорошему не ведет, окромя к пьянству. Сколько еще в тебе, Аполитка, глупости этой самой, страсть! Учат тебя, учат, а все еще она из тебя не выходит.

Ипполит . Ну, все теперь твои наставления к жизни я слышал или еще что у тебя осталось?

Феона . Да ведь что стене горох, что вам слова, – все одно; так что и язык-то трепать напрасно.

Ипполит . И как это довольно глупо, что ты говоришь. Ты что видела на свете? Кругом себя на аршин. А я весь круг дела знаю. Какие в тебе понятия к жизни или к любви? Никаких. Разве есть в тебе образование или эти самые чувства? Что в тебе есть? Одна закоренелость, только и всего. А еще ты меня учишь жить, когда я в полном совершенстве теперь и лет, и всего.

Феона . Твое при тебе и останется.

Ипполит . Значит, всей этой материи конец; давай новую начинать! Сердит дяденька?

Феона . Нет, кто его знает, что-то весел, брат. Все ходит да смеется.

Ипполит . Что за чудеса!

Феона . Да и то чудеса. Нагнал это сегодня из городу небельщиков, обойщиков; весь дом хочет заново переделывать. Бороду подстриг, сюртук короткий надел.

Ипполит . Что ж, он рехнулся, что ли? Под старость-то, говорят, бесятся.

Феона . Есть что-то у него на уме; только кто его поймет! Темный он человек-то.

Ипполит . Да кому нужно понимать-то его! Пусть творит, что чуднее. У человека умного можно понять всякое дело, потому у него ко всему есть резон; а если у человека все основано на одном только необразовании, значит, он как во сне, кто же его поймет! Да мне уж теперь все одно, как он ни чуди.

Феона . Отчего ж так?

Ипполит . Всему конец, – прощай навек!

Феона . Неужто оставить нас хочешь?

Ипполит . И даже – так, что глаза закроются навек, и сердце биться перестанет.

Феона . Что ты говоришь только! Нескладный!

Ипполит (печально качая головой) . Черный ворон, что ты вьешься над моею головой!

Феона . Да батюшки! В уме ли ты?

Ипполит . Всему конец, прости навек.

Феона . Ах, Аполитка, Аполитка, хороший ты парень, а зачем это только ты так ломаешься? К чему ты не от своего ума слова говоришь, – важность эту на себя напускаешь?

Ипполит . Это много выше твоего разума. Есть люди глупые и закоснелые; а другие желают, в своих понятиях и чувствах, быть выше.

Феона . Вот от глупых-то ты отстал, а к умным-то не пристал, так и мотаешься.

Ипполит . Ну, да ладно. Когда дяденька проснется, скажи мне. Всему конец, прости навек! (Уходит.)

 

Явление второе

 

Феона , потом Ахов .

 

Феона . Гриша совсем рехнулся, вот и этот на линии, да и старик бесится. Сам рядится, дом отделывает, не нынче, так завтра, того и гляди, петухом запоет либо собакой залает. Эка семейка приятная! Рассадить их на цепь по разным комнатам, да и любоваться на них ходить. По крайности, дома свой зверинец будет; за деньги можно показывать.

 

Голос Ахова : «Феона!»

 

Проснулся чадо-то.

 

Голос Ахова : «Феона, ты здесь?»

 

Ну, заблудился никак опять! Здесь.

 

Ахов выходит.

 

Ахов . Что ты здесь делаешь?

Феона . Одно у меня дело-то: сидеть да в пустой угол глядеть.

Ахов . Ну, так я тебе другое найду.

Феона . Найди, сделай милость; одуреешь так-то.

Ахов . И чтоб это сейчас, одна нога здесь, а другая там. Ты вот снеси к Дарье Федосевне этот самый презент и скажи: мол, Ермил Зотыч приказали вам отдать в знак вашей ласки! Слышишь? Ты так и скажи: в знак вашей ласки! Ну, как ты скажешь, старая?

Феона . Молодой! Авось не проповедь какая! Умею сказать-то!

Ахов . Да, может, они без внимания возьмут, так ты заставь их рассмотреть хорошенько.

Феона . Да уж рассмотрим, рассмотрим; только давай!

Ахов (отдает коробочку) . Ты их тычь носом-то хорошенько, чтоб чувствовали, что это, мол, денег стоит.

Феона . Ну, еще бы.

Ахов . Тысячи стоит. Сами-то вы того, мол, не стоите, что вам дарят.

Феона . Ну, да уж как же!

Ахов . Кажется, мол, можно чувствовать! Может, не почувствуют, так ты им объясни: что вот купил я, деньги бросил большие, так чтоб знали они… Что можно им дрянь какую подарить, и то они очень довольны будут, а что я вот что… Так чтоб уж… ну, в ноги не в ноги, а чтоб было в них это чувство: что вот, мол, как нас… чего мы и не стоим! Ты пойми! Чтоб я недаром бросил деньги-то, чтоб видел я от них, из лица из их, что я вот их вроде как жалую свыше всякой меры. А то ведь жалко денег-то, ежели так, безо внимания. Может, они в душе-то и почувствуют, да ежели не выкажут, так все одно, что ничего. А чтоб видел я в них это самосознание, что нестоющие они люди, и что я вот кому хочу, тому и даю, не взирая.

Феона . Да уж поймем, поймем.

Ахов . А ежели начнут у тебя про меня спрашивать, выведывать что, так ты все к лучшему, и так меня рекомендуй, что я очень добрый. А ежели что про семью знают, так говори, что все от детей, что разбойники, мол, уродились; характером, мол, не в отца, а в мать, покойницу.

Феона . Ну, уж не в мать.

Ахов . Ты чей хлеб ешь? Какое ты свое рассуждение иметь смеешь? Коли я тебе даю приказ, должна ты его исполнять?

Феона . Да уж хорошо.

Ахов . Ну, и все, и ступай!

Феона . Аполит у нас повредился.

Ахов . А кому печаль? Пущай его. Что ты мне об нем рассказываешь, коли я тебя не спрашиваю? Может, я не хочу его и в мыслях держать? Он теперича мне и вовсе не нужен. Я все дела кончаю, фабрику сдаю канпаньону, так, значит, на что ж мне Ипполит. Прогоню его, вот и конец. Нешто я долго с ним разговаривать стану? Эка велика птица твой Ипполит! Оченно мне нужда до него! Ты свое дело делай, что тебе приказано, а с хозяином разговаривать не лезь, чего тебя не спрашивают. Оченно мне интересно! Тебя с разговорами-то и по затылку можно. Пошла!

Феона . Иду.

Ахов . Стой! Слышишь ты! Коли спросят, рекомендуй меня так, что я самый добрый человек.

Феона . Слушаю. (Уходит.)

Ахов . Ипполита я сейчас же с двора долой. Потому мне теперь в доме таких скакунов держать не приходится. Больно они, подлецы, с бабами ласковы. И говорит-то с молодой бабой или девкой не так, как с прочими людьми. Язык-то свой точно петлей сделает, – так и опутывает, так и захлестывает, мошенник. А бабам-то любо; и скалят, и скалят зубы-то на их россказни. Я Ипполитку и к двору-то близко не подпущу. Они ведь, оглашенные, благодетелев не разбирают, им все одно. А тут это родство дальнее, десятая вода на киселе, еще хуже. Будь она ему просто хозяйка, он бы в другой раз и подойти не смел; а тут «тетенька» да «тетенька». Да этак, глядя на них, в чахотку придешь. Нет, шабаш! С двора его долой!

 

Входит Ипполит .

 

Явление третье

 

Ахов , Ипполит .

 

Ахов . Ты зачем?

Ипполит . К вам, дяденька-с.

Ахов . Как же ты смеешь, коли я тебя не звал!

Ипполит . Стало быть, мне нужно.

Ахов (строго) . А мне не нужно, так поди вон!

Ипполит . Но, однако, я желаю…

Ахов . Поди вон, говорят тебе!

Ипполит . Но, позвольте-с! Коль скоро я пришел…

Ахов . Коль скоро ты пришел, толь скоро и уйдешь.

Ипполит . Я не с тем, чтоб… а как собственно…

Ахов . Долго ты будешь разговаривать? Знай свое место, контору! Как ты смеешь лезть к хозяину! Разве у меня только делов-то, что ты? Видел я твою образину сегодня, и будет с меня! Значит, поди вон без разговору!

Ипполит . Нет, уж это надо оставить. Коль скоро я пришел, так уж вон не пойду.

Ахов . А вот я тебя за вихор.

Ипполит . Не то что за вихор, пальцем тронуть не позволю.

Ахов . Как! Ты бунтовать?

Ипполит . Хоша бы и бунтовать. Потому, главная причина, на это закон теперь есть и права.

Ахов . Какой для тебя закон писан, дурак? Кому нужно для вас, для дряни, законы писать? Какие такие у тебя права, коли ты мальчишка, и вся цена тебе грош? Уж очень много вы о себе думать стали! Написаны законы, а вы думаете это про вас. Мелко плаваете, чтобы для вас законы писать. Вот покажут тебе законы! Для вас закон – одна воля хозяйская, а особенно, когда ты сродственник. Ты поговорить пришел, милый? Ну, говори, говори, я слушаю; только не пеняй потом, коли солоно придется. Что тебе надо?

Ипполит . Я насчет жалованья.

Ахов . Какого жалованья? Ты по какому уговору жил?

Ипполит . Кто ж теперь себе враг, чтоб стал даром служить?

Ахов . Так не служи, кто тебя держит. Оно и пристойней тебе будет самому убраться, пока тебя в три шеи не прогнали.

Ипполит . А это, что я жил, значит втуне?

Ахов . Да разве ты за деньги жил? Ты жил по-родственному.

Ипполит . А работал?

Ахов . Еще бы тебе не работать! На печи, что ль, лежать? Ты по-родственному служил, я по-родственному помогал тебе, сколько моей к тебе милости было. Чего ж еще тебе?

Ипполит . Но напредки я на таком положении жить не согласен.

Ахов . Да напредки мне тебя и не нужно. Отдай завтра отчет и убирайся.

Ипполит . За всю мою службу я должен слышать от вас одно, что убирайся.

Ахов . Не хочешь убираться, так жди, пока метлами не прогонят. Это твоя воля.

Ипполит . А награждение-с?

Ахов . Ну, это я еще подумавши. За что это награждение? За грубости-то? Вас дяденька вон приглашают – а вы нейдете. И за это вам награждение?

Ипполит . Однако, обещали.

Ахов . Обещал посулить, да теперь раздумал. Аль ты мало наворовал, что награждения просишь?

Ипполит . Этому я не подвержен и морали брать на себя не хочу.

Ахов . Связался я с тобой говорить; а говорить мне тошно. Либо ты глуп, либо ты меня обманываешь. Русской пословицы ты не знаешь: воруй да концы хорони? Не знаешь? Поверю я тебе, как же! А коли, в самом деле, ты, живя у меня, ничего не нажил, так кто ж виноват! Цена вам, брат, всем одна, Лазарем ты мне не прикидывайся! На честность твою я, брат, не расчувствуюсь, потому ничем ты меня в ней не уверишь. Отчего вам хозяева мало жалованья дают? Оттого, что, сколько тебе ни дай, ты все воровать будешь; так хоть на жалованье хозяину-то выгоду соблюсти. А награжденьем вас, дураков, манят, чтоб вы хоть немножко совесть помнили, поменьше грабили.

Ипполит . Значит, вы, дяденька, и сами обманываете и желаете, чтоб вас обманывали? Жаль, поздно сказали. Но я был совсем на других правилах и по тому самому считаю за вами, по крайности, тысяч пятнадцать.

Ахов . Считай больше, считай больше, уж все одно. Двух грошей медных я тебе, милый, не дам. Что я за дурак!

Ипполит . За всю мою службу мне от вас такой результат?

Ахов . Это что еще за слово дурацкое! Ты меня словами не удивишь!

Ипполит . Я не словами, я вам делом докажу, сколь много я против вас благороднее. (Подает Ахову деньги.)

Ахов . Ты это по векселям получил?

Ипполит . По векселям-с.

Ахов . Какое же тут твое благородство, коли это твоя обязанность?

Ипполит . Ваша обязанность мне за службу заплатить, а вы не платите, все одно и я на тех же правах. Деньги под сокрытие, а вам доложить, что потерял их, пьяный…

Ахов . Об двух ты головах, что ли?

Ипполит . Дело обмозговано, страшного нет-с. Даже, может, с адвокатами совет был. Действуй, говорят, оправим. Но не беспокойтесь, я сейчас рассудил, что не ко времени мне деньги. Потому, все тлен. Мне уж теперь от вас ничего не нужно; будете силой навязывать, так не возьму. Во мне теперь одна отчаянность действует. Был человек, и вдруг стала земля… значит, на что же деньги? Их с собой туда не возьмешь.

Ахов . Это правда, что не возьмешь. Только, ежели тебя связать теперь, так я полагаю, что дело будет вернее.

Ипполит . Теперича уж поздно меня вязать.

Ахов . Нет, я думаю, самое время.

Ипполит . Ошибетесь.

Ахов . Неужели? А что же ты сделаешь?

Ипполит (вынимает из кармана нож) . А вот сейчас – раз! (Показывает на свою шею.) Чик – и земля.

Ахов (в испуге) . Что ты делаешь, мошенник! Что ты, что ты! (Топает на одном месте ногами.)

Ипполит . Глаза закроются навек, и сердце биться перестанет.

Ахов . Вот я тебя! Вот я тебя! (Топает.)

Ипполит . Чем вы меня, дяденька, испугать можете, коли я сам своей жизни не рад. Умерла моя надежда, и скончалася любовь – значит, всему конец. Ха-ха-ха! Я теперича жизнь свою жертвую, чтобы только люди знали, сколь вы тиран для своих родных.

Ахов . А вот я людей кликну, да за полицией пошлю.

Ипполит . Невозможно. Потому, ежели вы с места тронетесь или хоть одно слово, я сейчас – чик, и конец.

Ахов . Что же ты со мной делаешь, разбойник? Ипполит, послушай! Послушай ты меня: поди разгуляйся, авось тебя ветром обдует. (Про себя.) С двора-то его сбыть, а там режься, сколько душе угодно!

Ипполит . Нет, дяденька, эти шутки надо вам оставить; у нас с вами всурьез пошло.

Ахов . Всурьез?

Ипполит . Всурьез.

Ахов . Ну, а коли всурьез, так давай и говорить сурьезно. А я думал, ты шутишь.

Ипполит . Стало быть, мне не до шуток, когда булат дрожит в моей руке.

Ахов . Что ж тебе от меня нужно?

Ипполит . Разочтите, как следует.

Ахов . Как следует? Мало ли, что тебе следует? Ты говори толком.

Ипполит . Вот и весь будет толк! (Вынимает из кармана бумагу.) Подпишите!

Ахов . Что ж это за бумага? К чему это?

Ипполит . Аттестат.

Ахов . Какой такой аттестат?

Ипполит . А вот: что, живши я у вас в приказчиках, дело знал в точности, вел себя честно и благородно даже сверх границ.

Ахов . Все это тут и прописано?

Ипполит . Все и прописано. Жалованья получал две тысячи в год.

Ахов . Это когда же?

Ипполит . Так только, для видимости. Ежели я к другому месту…

Ахов . Да? Людей обманывать? Ну, пущай. Ничего – можно.

Ипполит . И по окончании, за свое усердие, выше меры, награждение получил пятнадцать тысяч…

Ахов . Тоже для видимости?

Ипполит . Нет, уж это в подлинности.

Ахов . Да что в подлинности-то? Рублев пятьсот, чай, за глаза?

Ипполит . Все полным числом-с.

Ахов . Нет, уж это, брат, шалишь!

Ипполит . Ежели вы опять за свою политику, так ведь вот он! (Показывает нож.) Сейчас – чик, и конец!

Ахов . Да что ты все – чик да чик! Наладил!

Ипполит . Отчаянность!

Ахов . Тысячу рублей – и шабаш! Давай подпишу.

Ипполит . Ежели мне моя жизнь не мила, так разве от тысячи рублей она мне приятней станет? Мне жить тошно, я вам докладывал: мне теперь, чтоб опять в настоящие чувства прийти, меньше пятнадцати тысяч взять никак невозможно; потому мне надо будет себя всяческими манерами веселить.

Ахов . Ну, грех пополам! Давай руку!

Ипполит . Давайте пятнадцать тысяч без гривенника, и то не возьму.

Ахов . Этакую силу денег? За что?

Ипполит . За десять лет. Чужому бы больше заплатили.

Ахов . Само собой, что больше, да не вдруг. А вдруг-то жалко. Пойми! Пойми!

Ипполит . Извините, дяденька! Я теперь не в себе, понимать ничего не могу.

Ахов . Ну, возьми половину, а остальные завтра. Жаль мне вдруг-то. Понял?

Ипполит . Я вам говорю, что понимать ничего я не в состоянии, значит, пожалуйте все сейчас!

Ахов . Ну, что с тобой делать! Давай бумагу!

 

Ипполит подает бумагу. Ахов подписывает.

 

Бери деньги! Да только ты чувствуй это! (Отсчитывает из денег, принесенных Ипполитом.)

Ипполит (берет деньги и бумагу) . Покорно вас благодарю.

Ахов . Благодари хорошенько!

Ипполит . Чувствительнейше вам благодарен.

Ахов . Поклонись в ноги, братец!

Ипполит . Это уж зачем же-с?

Ахов . Сделай милость поклонись, потешь старика! Ведь ты мне какую обиду, какую болезнь-то сделал! А поклонишься, все мне легче будет.

Ипполит . За свое кланяться, где же это видано.

Ахов . Ну, я тебя прошу, сделай ты мне это почтение! Авось у тебя спина-то не переломится?

Ипполит . Нет, право, дяденька, что-то стал чувствовать; к погоде, что ли, лом стоит, никак не согнешься.

Ахов . Разбойник ты, разбойник! Врешь ведь ты! Тебе ж хуже; не кланяйся родным-то, так и счастья не будет ни в чем.

Ипполит . Ну, уж мой грех, на себя и плакаться буду.

Ахов . Будешь, будешь. Мне твоя эта непокорность тяжелей, чем эти самые пятнадцать тысяч.

Ипполит . Что ж делать, дяденька, я и сам не рад, да не могу-с, потому к погоде, что ли…

Ахов . Ну, скажи ты мне теперь, на что тебе эти деньги. Ведь прахом пойдут, промотаешь.

Ипполит . Оченно много ошиблись, я жениться хочу.

Ахов . Дело недурное; только ведь хорошую за тебя не отдадут. Разве по мне? Что дядя у тебя знаменит везде…

Ипполит . Надо думать, что по вас.

Ахов . Где же ты присвататься думаешь?

Ипполит . Чтоб далеко не ходить, тут, по соседству-с.

Ахов . Да тут, по соседству, нет.

Ипполит . Ежели поискать хорошенько, так найдется. Вот Круглова Агничка… Но сколь мила девушка!

Ахов . Ах ты, обезьяна! Ты у кого спросился-то?

Ипполит . Что мне спрашивать, коли я сам по себе.

Ахов . Да она-то не сама по себе. Ах ты, обезьяна.

 

Входит Феона .

 

Явление четвертое

 

Ахов , Ипполит , Феона .

 

Ахов . Ну, что?

Феона . Приняли, благодарить приказали.

Ахов . Рады, небось?

Феона . Еще бы! Ведь денег стоит. Придешь, так, гляди-ка, как благодарить станут. Агничка так и скачет, как коза.

Ипполит (Феоне) . Зачем же это они такой моцион делают-с?

Феона . Запрыгаешь, как Ермил Зотыч подарок ей тысяч в пять отвалил.

Ипполит . Ежели только они пошли на деньги, нет слов, я убит.

Ахов (Феоне) . Подай шляпу!

Феона (подавая шляпу) . Ты не убит, а поврежденный в уме.

Ахов (Ипполиту) . Бери шапку, пойдем! Я тебе всю твою глупость, какова она есть, как на ладони покажу.

Ипполит . Дяденька! Но куда вы меня ведете?

Ахов . К Кругловой.

Ипполит . Это значит, на лютую казню. Лучше расказните меня здесь; но не страмите.

Ахов (берет его за руку) . Нет, пойдем, пойдем!

 

Все уходят.