Сцена вторая

Лица

 

Круглова .

Агния .

Ахов .

Ипполит .

Феона , ключница Ахова и дальняя родственница.

Маланья .

 

Декорация первой сцены.

 

Явление первое

 

Круглова (на диване), Феона (на кресле) пьют чай. На столе самовар. У двери стоит Маланья (подперши рукой щеку).

 

Круглова . Ты, Феонушка, от обедни?

Феона . От обедни, матушка.

Круглова . Где стояла?

Феона . В Хамовниках.

Круглова . А далеко ведь?

Феона . Конечно, что не моим бы ногам, только что усердие, так уж… (Ставит чашку.)

Круглова (наливая) . Пей еще!

Феона . Выпью, не обессудьте.

Маланья . А вот… в лени живущим все тяжело, которые ежели себя опущают. Другой раз поутру-то… так тебя нежит-томит… ровно тебя опоили, плоть-то эта самая точно в рост идет, по суставам-то ровно гудет легонечко… Не токма, чтобы какое дело великое, что по христианству тебе следует, а самовар, и тот лень поставить… все бы лежала.

Феона . А ты, девушка, блажь-то с себя стряхивай, – старайся! В струне себя норови… а то, долго ль, и совсем одубеешь. У нас так-то было с одной – вся как свинцом налитая сделалась. Ни понятия, говорит, ни жалости во мне ни к чему не стало.

Маланья . Само собой, что грехи… наши; а то я… про что же!

Феона . Пожила бы ты у нашего Ермила Зотыча. Он еще до заутрени чаю-то напился.

Маланья . Ишь ты, как его…

Круглова . Что ж у него за дело – спешное?

Феона . Да какое дело, окромя, что ворчать ходить да чтоб не спали? Ненавистник! Уж очень он за свою хлеб-соль обидчик! Его куском-то подавишься; он им тебя раз десять в день-то попрекнет. Кричит: «Я вас кормлю да жалованье плачу», а чужой работы не считает. Ему, кажись, кабы можно из рабочего дня-то два сделать, так он был бы рад-радостью. Вот и бродит спозаранку, и по двору бродит, и по саду бродит, по сараям, по конюшням бродит. Потом на фабрику поедет, там тоже только людям мешает: человек за делом бежит, а он его остановит, ругать примется ни за что; говорит: для переду годится. А с фабрики приедет, с детьми стражается – вот и все наши дела.

Круглова . Ты мне не говори; свой такой же чадо был. Один, видно, их портной кроит. Одна разница: мой-то нас мучил, мучил, да чуть не с сумой оставил; а ваш-то зарылся по горло в деньгах, и счет потерял, так и завяз там.

Феона . Да что и деньги-то! Только грех один. Хорошо, как в руки попадут, а то, кто его знает, что у него на уме. Один сын бежал из дому, Николай Ермилыч-то.

Круглова . Давно ли?

Феона . Бежал, матушка; бежал к теще. Еще на той неделе съехал. И кроткий человек, а не стерпел. Веришь ты, исхудал весь, ходит, да так всем телом и вздрагивает. Да и жена его, женщина молодая, измаялась совсем; в слезах встает, в слезах и ложится. Все старик их наследством попрекает. «Смерти моей, говорит, желаете, денег дожидаетесь, воли вам мало? Подождите, говорит, подождите; я с своими коплеными не скоро расстанусь; прежде я вас жить поучу, за свое добро над вами покуражусь так, что вы и деньгам не обрадуетесь».

Маланья . А и аспид же он у вас.

Феона . Аспид, как есть аспид. (Ставит чашку на стол.) Благодарю покорно.

Круглова . А еще?

Феона . Нет уж, вволю напилась, сколько хотенья было. Еще дома, приду, пить буду. Что ж делать от скуки-то? А сама что ж не пьешь?

Круглова . Уж мы с Агничкой напились. Это я так, с тобой балую. Маланья, убирай чай!

 

Маланья принимает самовар, поднос с чашками и уходит.

 

Феона . А вот Гриша у нас, другой-то, матушка…

Круглова . Знаю, знаю.

Феона . Не таков, озорноват; видно, в батюшку удался.

Круглова . Его-то хоть любит ли?

Феона . Никак нельзя его, матушка, любить-то; очень уж нескладен, да и бестолков так, что не накажи господи! Одно только и знает, что отцу в ноги кланяться, а уж пить да буянить – другого не найдешь. От этого от самого-то око-зрение у него притупилось. Как приедет откуда пьяный или привезут его, глаза вытаращит, как баран, уставится в одну сторону и давай перед отцом лбом в пол стучать. Тот его простит, а он опять закатится. Что жалоб на него было, что за него денег плачено! Вот недавно задурил; привезли его, из каких теплых местов, уж не знаю, только связанного. И двое побитых с ним, да одного, говорят, в Москве-реке топил. Ну, нечего делать, заплатил отец побитым за изъян, а тонущего, и которые его из воды тащили, еще и вином напоили, окромя денег. И сослал его отец на фабрику, чтоб держали там взаперти до усмирения.

Круглова . Эки дела! Как богатые-то купцы живут! Не позавидуешь и богатству-то их.

Феона . Что, матушка, в нем завистного! В этом богатстве-то чужих слез больно много, вот они и отзываются – до седьмого колена, говорят.

Круглова . Значит, старик-то теперь один; то-то он и повадился ко мне ходить.

Феона . Почитай, что один. Дом-то у нас старый княжеский, комнат сорок – пусто таково; скажешь слово, так даже гул идет; вот он и бродит один по комнатам-то. Вчера пошел в сумерки да заблудился в своем-то дому; кричит караул не благим матом. Насилу я его нашла да уж вывела. Это он со скуки к тебе бродит. Гришу-то опять с фабрики привезли, матушка, только больного. Доктор ездит, да еще старичок-раскольник ходит, живых линей ему к подошвам прикладывает. На фабрике-то у нас елехтор немец, Вандер, и такой-то злой пить, что, кажется, как только утроба человеческая помещает; и что ни пьет, все ему ничего, только что еще лучше, все он цветней да глазастей становится. Ну, а наш-то еще молод, и не перенес, и нашло на него ума помрачение. Стал выбегать на балкон да в мужиков из ружья стрелять. Само собой, что не своей волей он это творил. Может, они еще к нему в Москве приступили, да нам-то невдомек было. Стали, говорит, они кругом его сначала как шмели летать, а потом уж в своем виде показались, как им быть следует. И все-то он теперь от них прячется. Ох, пойти! А то сам-то, пожалуй, заругается.

Круглова . Посиди. Кто ж у вас делом-то правит?

Феона . Племянник, матушка.

Круглова . Ипполит?

Феона . Он, матушка, он, Аполит. И по конторе и по фабрике – все он.

Круглова . Каков он, парень-то, я давно у тебя хотела спросить.

Феона . Мученик, матушка, одно слово. Страстотерпец. Один за всех дело делает, покою не знает; а кроме брани, себе ничего не видит.

Круглова . Не пьет он?

Феона . И, что ты, матушка! Ни маковой росинки. А должно, что запьет, я так полагаю, надо быть, в скорости.

Круглова . Отчего так?

Феона . Не стерпит, невозможно. У нас все одно: что честно себя содержи, что пьянствуй – все одна цена-то; от хозяина доброго слова не дождешься; так что за напасть, из чего себя сокращать-то. Прежде Аполит все-таки повеселее ходил, а теперь такой пасмурный, из всего видно, что запить сбирается. Ну, и деньгами бьется, бедный; положения ему нет, а что даст хозяин из милости.

Круглова . Эко, бедный, а!

Феона . Да ты что про него спрашиваешь-то? Аль сватаешь кого?

Круглова . А хоть бы и сватаю; разве дурное дело?

Феона . Кто ж говорит. Уж ты не свою ли?

Круглова . Что ж, и моя невеста.

Феона . Ну, вот дуру нашла; поверю я, как же! Что тебе за охота за подначального человека!

Круглова . Я и за хозяином была, да горе-то видела. Разумеется, попадется состоятельный человек, мы брезгать не станем.

Феона . Зачем брезгать! Да оно и по всему видно, что твоей птичке в золотой клетке быть.

Круглова . Ах, Феонушка, клетка – все клетка, как ты ее ни золоти.

Феона . Что-то наш старик уж очень стал твою дочку похваливать.

Круглова . Пущай его хвалит, нам убытку нет.

Феона . Что ж не похвалить! И всякий похвалит. Да блажной ведь он старичишка-то; говорит такое, что ему не следует. Ведь ему давно за шестьдесят, она ему во внучки годится. А он на-ко-поди, ровно молоденький.

Круглова . Что ты говоришь?

Феона . Будто ты его не знаешь? От него все станется.

Круглова . Ну, где же!

Феона . Да уж верно, коли я говорю. Не в первый раз ему Москву-то страмить. Он, было, и за богатеньких брался, ума-то у него хватило, да местах в трех карету подали; вот теперь уж другое грезит. «Изберу я себе из бедных, говорит, повиднее. Ей моего благодеяния всю жизнь не забыть, да и я от ее родных что поклонов земных увижу! Девка-то девкой, да и поломаюсь досыта».

Круглова . А ведь эти старики богатые только сами много мечтают о себе, а ума в них нет.

Феона . Нет, матушка, нет, один форс. А собьют с него форс-то этот самый, так он что твоя ворона мокрая. Ай, батюшки! Засиделась я.

Круглова . Прощай, Феонушка!

 

За сценой голос Агнии : «Ты не плачь, не тоскуй, душа-девица».

 

Феона . Это дочка, чай?

Круглова . Агничка.

Феона . Веселенькая какая, бог с ней.

 

Входит Агния .

 

Явление второе

 

Круглова , Феона , Агния .

 

Агния . Здравствуй, бабушка.

Феона . Здравствуй, родная! Что ж замолчала? Пой, день твой. Ты знаешь ли, что в тебе поет-то?

Агния . Что?

Феона . Воля. А вот, придет время, бросишь песенки-то.

Агния . Да я в неволю не пойду.

Феона . И рада б не пошла, да коли так предуставлено. Счастливо оставаться! Что вы меня не гоните! Прощайте! (Уходит.)

 

Агния садится к пяльцам и задумывается.

 

Круглова . Посоветуйся с матерью-то! Что ты все одна вздыхаешь! Я ведь тебе друг, а не враг.

Агния . Нет, маменька, боюсь расплачусь; а плакать что хорошего. (Работает.)

Круглова . Сказать тебе новость?

Агния . Скажите!

Круглова . Ты Ермилу Зотычу очень понравилась.

Агния . Ах! Убили!

Круглова (улыбается) . Мое дело сказать тебе; а там уж, как хочешь.

Агния . Ну, да уж, конечно.

Круглова . Воли я с тебя не снимаю.

Агния (работая) . Покорнейше вас благодарю.

Круглова . Деньги никому еще на свете не надоели.

Агния . Еще бы!

Круглова . А как их нет, так и подавно.

Агния . Что и говорить!

Круглова . Ну, и почет тоже что-нибудь да значит.

Агния . Само собой.

Круглова . Завидный жених.

Агния . И спорить нечего.

Круглова . Стар только.

Агния . Ничего.

Круглова . Да нравом лют.

Агния . Это у него, бог милостив, пройдет.

Круглова . Да что ты вздурилась, что ли?

Агния . А что?

Круглова . Я таких речей от тебя прежде не слыхивала.

Агния . И я от вас не слыхивала. Коли вы шутите, ну, и я шучу; коли вы серьезно, и я серьезно.

Круглова . Я пошутила, да уж и не рада стала. Кто тебя знает, ты мудреная какая-то!

Агния . А вы не шутите в другой раз.

Круглова . А ну, как он, в самом деле, присватается?

Агния . Уж будто вы и слов не найдете?

Круглова . Слов-то как не найти!

Агния . Так чего же вам еще?

Круглова . А если он тебя спросит, ты что скажешь?

Агния . Я девушка-ангел, я скажу: «как маменьке угодно!»

Круглова . Ну, и ладно.

 

Входит Ипполит .

 

Явление третье

 

Круглова , Агния , Ипполит .

 

Ипполит . Наше вам почтение-с.

Круглова . Здравствуй, голубчик.

 

Агния молча слегка кланяется.

 

Садись, что стоишь!

Ипполит (садясь) . Собственно, мне некогда-с; в момент надо при деле быть. За получением еду.

Круглова . Подождут.

Ипполит . С векселями ждут-то, а не с деньгами-с. Полчаса промешкал, и лови его в Красноярске.

Круглова . По-моему, уж лучше не заходить, коли некогда. Что за порядок: повернулся, да и ушел. Терпеть не могу.

Ипполит . По направлению пути должен был мимо вас ехать, так счел за невежество не зайти.

Круглова . Ну, спасибо и за то. Что новенького?

Ипполит . Старое по-старому, а вновь ничего-с.

Круглова . Жалованья просить скоро будешь?

Ипполит . Как его просить, коли и заикаться не велели. Вот, что дальше будет, посмотрю.

Круглова . И дальше то же будет, коли зевать будешь. Приставай к горлу – вот и все тут.

Ипполит . Не на таких я правилах основан-с.

Круглова . Как хочешь! Я тебе добра желаю.

Ипполит . А при всем том, я об вашем разговоре подумаю-с.

Круглова . Думай! Не все тебе малолетним быть! Что у тебя впереди-то?

Ипполит . Сулит большое награждение. Только, если на него надеяться, надо будет при своей мечте в больших дураках остаться.

Круглова . В дураках-то бы ничего, как бы хуже не было!

Ипполит . Конечно, я за собой наблюдаю, сколько есть силы-возможности; а другой, на моем месте, давно бы в слабость ударился и сейчас в число людей, не стоющих внимания, попал. В младенчестве на брань и на волосяную расправу терпимость есть, все это как будто приличное к этому возрасту. А ежели задумываешь об своей солидности и хочешь себя в кругу людей держать на виду, и вдруг тебя назад осаживают, почитай что в самую физиономию! Обидно!

Круглова . Разумеется, обидно.

Ипполит . Ты, по своим трудам, хочешь быть в уважении и по всем правам полным гражданином, и вдруг тебя опять же на мальчишеское положение поворачивают, тогда в душе большие перевороты бывают к дурному.

Круглова . А кто тебя держит? Ты ведь не крепостной у него.

Ипполит . А куда же я пойду-с? На триста рублей в год и в лавку? И должен я лет пять биться в самом ничтожном положении. Когда же я человеком буду во всей форме? Теперь все-таки одно лестно, что я при большом деле, при богатом дяде в племянниках. Все-таки мне почет.

Круглова . Где? В трактире?

Ипполит . Хоша и в трактире.

Круглова . Ну, так сам виноват, нечего тебя и жалеть!

Ипполит . Может, он когда и войдет в чувство.

Круглова . Дожидайся от него чувства-то!

Ипполит . Я так понимаю, что мне с него тысяч пятнадцать по всем правам следует.

Круглова . Понимай, что хочешь, а слушать тебя скучно. Пойти работу взять. (Уходит.)

 

Явление четвертое

 

Агния и Ипполит .

 

Агния . Зачем же вы мне лгали вчера, что вы не боитесь хозяина?

Ипполит . Да уж очень обидно признаться-то-с. Ну, и говоришь про себя, как лучше, чтоб тебя за человека считали.

Агния . Вы трус, да и лгун еще. По вашему характеру, денег вы от хозяина не дождетесь, а вернее всего, что он сам вас прогонит.

Ипполит . Помилуйте, за что же? В таком случае, против его невежества можно и самому невежливым быть.

Агния . Давно бы вам догадаться.

Ипполит . Нешто вооружиться!

Агния . Вооружайтесь!

Ипполит . Коли вы одобряете, так и будет-с. Коль скоро человек своего должного не понимает и слов не чувствует, надо ему на деле доказать, чтоб он от своего необразования сколько-нибудь очувствовался.

Агния . Чем же вы ему докажете?

Ипполит . Даже очень немногим-с. Вот и сейчас он в моих руках. (Показывает векселя.) Всему только делу остановка, что у меня совести довольно достаточно.

Агния . И хорошо, что ее достаточно. Человека бессовестного любить нельзя.

Ипполит . Хорошо, что вы мне это заранее сказали-с.

Агния . А вы не знали?

Ипполит . Почем же я могу ваш характер знать-с! Обыкновенно у женщин больше такое понятие-с, что хоть на разбой ходи, только для нее и для дому будь добычник.

Агния . Я воров не люблю, а другие, как хотят – не мое дело.

Ипполит . Значит, только из одного того, чтоб любовь вашу заслужить?

Агния . Не говорите мне о любви, пожалуйста!

Ипполит . Почему же так-с?

Агния . Я не хочу мальчика любить. Какой вы мужчина?

Ипполит . По вашим словам, я самый ничтожный человек-с…

Агния . Это ваше дело.

Ипполит . Ото всех в презрении.

Агния . Кто ж виноват?

Ипполит . Заместо того, чтоб мне от вас утешение…

Агния . Вас станут бить, как мальчишку, а я должна вас утешать! Да с чего вы выдумали?

Ипполит . Кто же меня пожалеет-с?

Агния . Мне-то что за дело! Смеяться над вами, а не жалеть.

Ипполит . После этого уж только помирать остается на моем месте.

Агния . Конечно, лучше.

Ипполит . Стало быть, вы обо мне очень низкого понятия?

Агния . Очень.

Ипполит . Однако, такой удар от вас! Я даже, как его перенести, не знаю.

Агния . Очень рада.

Ипполит . И никакого, значит, к человечеству снисхождения?

Агния . И не ждите.

Ипполит . Однако же, влетел я ловко! Вот так обман для моих чувств! Ошибался я в своей жизни…

Агния (отирая слезы) . Не вы ошиблись, я ошиблась. Уйдите, пожалуйста! Уйдите, говорят вам. Стыдно мне, взрослой девушке, не уметь людей разбирать. Меня никто не тянул к вам.

Ипполит . Но позвольте мне в свое оправдание…

Агния . Подите, подите!

Ипполит . Но, однако, хоть малость пожалейте!

Агния . Послушайте! Нынче же выпросите себе у хозяина хорошее жалованье или отходите от него и ищите другое место! Если вы этого не сделаете, лучше и не знайте меня совсем, и не кажитесь мне на глаза!

Ипполит . Это уж от вас последнее слово-с?

Агния . Последнее.

Ипполит . Ну, так я знаю, что мне делать-с. Я эту штуку давно в уме держу.

Агния . Делайте, что хотите, только честно.

Ипполит . Это я не знаю, там сами рассудите. Опосля, хоть голову с меня снимите, только я от своего не отступлюсь.

Агния . Ваше дело.

Ипполит . Так прощайте-с!

Агния (кланяясь) . Прощайте.

Ипполит . Стало быть, прощанье сухое будет?

Агния . Это что еще?

Ипполит . Хоша ручку-с.

Агния . Ни одного пальчика.

 

Входит Круглова .

 

Явление пятое

 

Круглова , Агния , Ипполит , потом Маланья .

 

Ипполит (Кругловой) . Поддержите-с!

Круглова . В чем?

Ипполит . Хочу с хозяином войну начинать.

Агния . Не заплачьте перед хозяином, вместо войны-то!

Ипполит . Что за насмешки-с! Нет уж, теперича душа моя горит.

Круглова . Да я-то тут при чем? Не понимаю, голубчик.

Ипполит . Чрез полчаса я вам объясню в точности.

 

Входит Маланья и молча вздыхает.

 

Агния . Каких чудес не бывает!

Ипполит . Да уж докажу себя перед вами.

Маланья . Дединька идет.

Круглова . Какой дединька?

Маланья (вздыхая) . Сединький.

Ипполит . Уж не хозяин ли?

Маланья . Должно, что хозяин. Да он и есть; что я говорю-то. (Уходит.)

Ипполит . Вот было попался.

Круглова . Пройди чрез мою комнату, и не встретитесь.

 

Ипполит уходит в комнату Кругловой. Круглова встречает в передней Ахова и входит вместе с ним.

 

Явление шестое

 

Круглова , Агния , Ахов .

 

Круглова . Пожалуйте, Ермил Зотыч! Милости просим!

 

Агния кланяется.

 

Ахов . Да! Милости просим! Милости просим! За что нас везде любят? Везде: «милости просим!»

Круглова . Ты думаешь, за богатство за твое?

Ахов . Притворяйся еще! Что ни толкуй, Федосевна, а против других отличка есть?

Круглова . Ну, само собой.

Ахов . Бедный человек пришел, хочешь – ты им занимаешься, хочешь – прогонишь, а богатый хоша бы и невежество сделал, ты его почитаешь. (Указывая на Агнию.) Работает?

Круглова . Работает.

Ахов . Да! Это хорошо.

Круглова . Для скуки.

Ахов . А много ль ей годов? Все я не спрошу у тебя.

Круглова . Двадцать лет.

Ахов . Еще не стара. (Тихо.) Об женихах думает?

Круглова . Ну, какие женихи без приданого?

Ахов . Таким бог невидимо посылает.

Круглова . Что-то не слыхать.

Ахов . Нет, ты не говори, бывает… за добродетель. Особенно, которые кроткие, покорные, вдруг откуда ни возьмется человек, чего и на уме не было, об чем и думать-то не смели.

Круглова . Бывает-то бывает, да очень редко.

Ахов . Молиться нужно хорошенько, – вот и будет.

Круглова . Да и то молимся.

Ахов . К Пятнице Парасковее ходила?

Круглова . Ходила.

Ахов . Ну, и жди. Только ты уж с покорностью; посватается человек, особенно с достатком, сейчас и отдавай. Значит, такое определение. А за бедного не отдавай.

Круглова . Что за крайность!

Ахов . Мало ли дур-то! Выдать недолго, да что толку! Есть и такие, которые совсем своего счастья не понимают через гордость через свою.

Круглова . Мы не горды.

Ахов . Да чем вам гордиться-то! Богатый человек, ну, гордись, превозносись собой: а твое дело, Федосевна, только кланяйся. Всем кланяйся, и за все кланяйся, что-нибудь и выкланяешь, да и глядеть-то на тебя всякому приятнее.

Круглова . Спасибо за совет! Дай бог тебе здоровья.

Ахов . Верно я говорю. Ты сирота и дочь твоя сирота; кто вас призрит, ну, и благодетель, и отец родной, ну, и кланяйся тому в ноги. А не то, чтобы, как другие, от глупости чрезмерной, нос в сторону от благодетелев.

Круглова . Да уж не учи, знаю.

Ахов . Ты-то знаешь, тебе пора знать; тоже школу-то видела при покойном. Страх всякому человеку на пользу; оттого ты и умна. А вот молодые-то нынче от рук отбиваются. Ты свою дочь-то в страхе воспитывала?

Круглова . В страхе, Ермил Зотыч, в страхе. Да вот поговори с ней; а я пойду, за Маланьей посмотрю, что она там делает. (Уходит.)

 

Явление седьмое

 

Агния , Ахов .

 

Ахов . Ну, об чем же мы с тобой говорить будем?

Агния . Об чем хотите.

Ахов . Ты закон знаешь?

Агния . Какой закон?

Ахов . Обыкновенно, какой, как родителев почитать, как старших?

Агния . Знаю.

Ахов . Да мало его знать-то, надобно исполнять.

Агния . Я исполняю: я все делаю, что маменьке угодно, из воли ее не выхожу.

Ахов . Вот так, так. Что мать только тебе скажет, от самого малого и до самого большого…

Агния . Да, от самого малого и до самого большого…

Ахов . Вот за это люблю.

Агния . Покорно вас благодарю.

Ахов . Да еще как люблю-то! Ты не гляди, что я стар! Я ух какой! Ты меня в скромности видишь, может, так обо мне и думаешь; в нас и другое есть. Как мне вздумается, так себя и поверну; я все могу, могущественный я человек.

Агния . Приятно слышать.

Ахов . Ты слыхала ль, что есть такие старики-прокураты, что на молоденьких женятся?

Агния . Как не слыхать! Я слыхала, что есть такие и девушки, которые за стариков выходят.

Ахов . Ну, да это все одно.

Агния . Нет, не все одно. Старику приятно жениться на молоденькой, а молоденькой-то что за охота?

Ахов . Ты этого не понимаешь?

Агния . Не понимаю.

Ахов . Ну, я тебе растолкую.

Агния . Растолкуйте!

Ахов . Вот ты, например, бедная, а пожить тебе хочется; ну, там, как у вас, по-женски? Салоп, что ли, какой али шляпку, на лошадях на хороших проехать, в коляске в какой модной.

Агния . Да, да. Ах, как хорошо!

Ахов . Ну, вот то-то же! Я душу-то твою всю насквозь вижу; что на уме-то у тебя, все знаю. Вот и думаешь: «выйду я за бедного, всю жизнь буду в забвении жить; молодой да богатый меня не возьмет; дай-ка я послушаю умных людей да выйду за старичка с деньгами». Так ведь ты рассуждаешь?

Агния . Так, так.

Ахов . «Старик-то мне, мол, за любовь мою и того, и сего». (Очень серьезно.) Какие подарки делают! Страсть!

Агния . Неужели?

Ахов . Тысячные, я тебе говорю, тысячные! Еще покуда женихами, так каждый вечер и возят, и возят!

Агния . Вот жизнь-то!

Ахов . Да это еще что! А как женится-то, вот тут-то жене житье, тут-то веселье!

Агния . Да, да.

Ахов . Что? лестно?

Агния . Как же не лестно! Ни горя, ни заботы, только наряжайся.

Ахов . Весело небось?

Агния . Очень весело. Да и то еще приятно думать, что вот через год, через два муж умрет, не два же века ему жить; останешься ты молодой вдовой с деньгами на полной свободе, чего душа хочет.

Ахов . Ну, это ты врешь; сама, может, прежде умрешь.

Агния . Ах, извините!

Ахов . Ты все хорошо говорила, а вот последним-то и изгадила. Ты этого никогда не думай и на уме не держи. Это грех, великий грех! Слышишь?

Агния . Я и не буду никогда думать; это так, с языка сорвалось. Я стану думать, что молодые прежде умирают.

Ахов . Да, ну вот так-то лучше.

Агния . Вы, пожалуйста, этого маменьке не говорите.

Ахов . Что, боишься?

Агния . Боюсь.

Ахов . Это хорошо. Страх иметь – это для человека всего лучше.

Агния . А вы имеете?

Ахов . Да мне перед кем? Да и не надо, я и так умен. Мужчине страх на пользу, коли он подначальный; а бабе – всякой и всегда. Ты и матери бойся и мужа бойся, вот и будет тебе от умных людей похвала.

Агния . Чего лучше.

 

Входит Круглова .

 

Явление восьмое

 

Агния , Ахов , Круглова .

 

Ахов . Ну, теперь я вас понял обеих, что вы за люди.

Круглова . И слава богу, Ермил Зотыч.

Ахов (встает) . Я теперь у вас запросто; а ужо к вечеру ждите меня гостем, великим гостем.

Круглова . Будем ждать.

Ахов . Ты не траться очень-то! Зачем?

Круглова . Это уж мое дело.

Ахов . Думала ли ты, гадала ли, что я тебя так полюблю?

Круглова . И во сне не снилось.

Ахов . Ну, прощайте! Покуда что разговаривать! Будет время. (Агнии.) Прощай, милая!

Агния . Прощайте, Ермил Зотыч!

 

Ахов и Круглова подходят к двери.

 

Ахов . А дочь у тебя умная.

Круглова . И я ее хвалю.

Ахов . А ведь другие есть… наказанье! Мать свое, она – свое. Никому смотреть не мило. (Агнии.) Слушай ты меня! Коли что тебе мать приказывает, – уж тут перст видимый!

Агния . Конечно.

Ахов . Ну, прощайте! (Уходит и возвращается.) Ты каким это угодникам молилась, что тебе такое счастье привалило?

Круглова . За простоту мою.

 

Ахов уходит.

 

Явление девятое

 

Круглова и Агния .

 

Круглова . Была ль я жива, уж не знаю.

Агния . Кабы вы послушали, он мне тут горы золотые сулил.

Круглова . Про горы-то золотые он мастер рассказывать, а про слезы ничего не говорил, сколько его жена покойная плакала?

Агния . Нет, промолчал.

Круглова . А есть что послушать. Дома-то плакать не смела, так в люди плакать ездила. Сберется будто в гости, а сама заедет то к тому, то к другому, поплакать на свободе. Бывало, приедет ко мне, в постель бросится да и заливает часа три, так я ее и не вижу; с тем и уедет, только здравствуй да прощай. Будто за делом приезжала. Да будет тебе работать-то!

Агния . И то кончила. (Покрывает работу и уходит.)

 

Входит Ипполит .

 

Явление десятое

 

Круглова , Ипполит , потом Маланья .

 

Ипполит . Скоро я слетал-с? А еще в Московский забежал, два полуторных коньяку протащил.

Круглова . Это зачем же?

Ипполит . Для куражу-с. Как на ваш взгляд-с, ничего не заметно?

Круглова . Ничего.

Ипполит . Ну, и ладно. А кураж велик! Выпил на полтину серебра, а смелости у меня рублей на десять прибыло, коли не больше.

Круглова . Купленная-то смелость ненадежна.

Ипполит . Коли своей мало, так за неволю прикупать приходится. Позвольте-ка я в зеркало погляжусь. (Оправляется перед зеркалом.) Ничего, все в аккурате. Прощайте-с! Может, со мной что неладно будет, так не поминайте лихом!

Круглова . Ты, в самом деле, глупостей-то не затевай!

Ипполит . Никаких глупостей! Однакож, и так жить нельзя. Давешние слова вашей дочки у меня вот где! (Ударяет себя в грудь.) Да вот что! Поберегите это покудова! (Подает толстый пакет.)

Круглова . Что это? Деньги?

Ипполит . Деньги-с.

Круглова . Не возьму, не возьму, что ты! Может, это хозяйские?

Ипполит . Не ваше это дело-с! Мои собственные.

Круглова . Еще с тобой в беду попадешь.

Ипполит . Да помилуйте, нешто у меня духу достанет вам неприятное сделать! Я на себя не надеюсь, человек пьяный, отдам вам под сохранение на один час времени. А там мои ли, хозяйские ли, вам все одно.

Круглова . Не возьму.

Ипполит . Эх! Не понимаете вы меня. Я сейчас оставлю у вас деньги, явлюсь к хозяину: так и так, потерял пьяный. Что он со мной сделает?

Круглова . Ишь, что придумал! Нет, уж ты меня не путай!

Ипполит . Так, не возьмете?

Круглова . Ни за что на свете.

Ипполит . А коли так-с… (Громко.) Маланья, ножик!

Круглова . Что ты! Что ты!

 

Маланья подает нож и уходит.

 

Ипполит (берет нож) . Ничего, не бойтесь! (Кладет нож в боковой карман.) Только и всего-с.

Круглова . Что от тебя будет, смотрю я.

Ипполит . А вот что-с! У вас рука легка?

Круглова . Легка.

Ипполит . Пожалуйте на счастье! (Берет руку Кругловой.) Только всего-с. Прощенья просим. (Уходит.)

Круглова . Напрасно мы его давеча подзадоривали на хозяина. Эти головы меры не знают: либо он молчит, хошь ты его бей, либо того натворит, что с ним наплачешься. Пословица-то эта про них говорится: заставь дурака богу молиться, так он себе лоб разобьет. (Уходит.)