Число судьбы 8

Пикин

Число 8: САТУРН

Люди Сатурна - восприимчивы, часто не находят понимания у окружающих и страдают от одиночества. Их внешня холодность и отчужденность скрывают жажду душевного тепла, но они не умеют этого показать. Они не любят ничего поверхностного, любят порядок и материальную обеспеченность. Все достается им с трудом, всего они добиваются своими силами. Их образ жизни отличают постоянство и часто, особенно ближе к старости, материальный достаток. Для людей этого типа характерны упрямство, трезвый взгляд на вещи. Они высоко чтят правила и законы. Это прагматики, во всем благоразумные, осторожные, пунктуальные и методичные, очень трудолюбивые и настойчивые в достижении своих целей и задумок. Они редко оказываются в подчиненном положении. В жизни люди этого типа нацелены больше на материальное благополучие, они должны быть непременно уверенны в завтрашнем дне, склонны, однако, к меланхолии. Они хранят абсолютную верность, на них всегда можно положиться. Лучше всего они находят общий язык с людьми второго типа и симпатизируют людям седьмого типа.
Для того, чтобы узнать число судьбы человека, введите его и/или 
Введённые данные используются только для расчёта и сайтом не сохраняются
(только русс. буквы)

Психоматрица по квадрату Пифагора Далее
Случайный афоризм
Евтушенко
  • Просека

    Моё человечество
    входит бочком в магазин,
    сначала идёт
    к вяловатой проросшей картошке,
    потом выбирает
    большой-пребольшой апельсин,
    но так, чтобы кожа
    была бы как можно потоньше.
    Моё человечество
    крутит баранку такси
    с возвышенным видом
    всезнающего снисхожденья,
    и, булькнув свистулькой,
    как долго его ни проси,
    само у себя
    отбирает права на вожденье.
    Моё человечество —
    это прохожий любой.
    Моё человечество —
    строит,
    слесарит,
    рыбачит,
    и в тёмном углу
    с оттопыренной нижней губой
    моё человечество,
    кем-то обижено, плачет.
    И я человек,
    и ты человек,
    и он человек,
    а мы обижаем друг друга,
    как самонаказываемся,
    стараемся взять
    друг над другом
    отчаянно верх,
    но если берём,
    то внизу незаметно оказываемся.
    Моё человечество,
    что мы так часто грубим?
    Нам нет извиненья,
    когда мы грубим, лишь отругиваясь, —
    ведь грубость потом,
    как болезнь, переходит к другим,
    и снова от них
    возвращается к нам
    наша грубость.
    Грубит продавщица,
    и официантка грубит.
    Кассирша на жалобной книге
    седалищем расположилась,
    но эта их грубость —
    лишь голос их тайных обид
    на грубость чужую,
    которая в них отложилась.
    Моё человечество,
    будем друг к другу нежней.
    Давайте-ка вдруг
    удивимся по-детски в толчище,
    как сыплется солнце
    с поющих о жизни ножей,
    когда на педаль
    нажимает, как Рихтер, точильщик.
    Моё человечество,
    нет невиновных ни в чём.
    Мы все виноваты,
    когда мы резки,
    торопливы,
    и если в толпе
    мы толкаем кого-то плечом,
    то всё человечество
    можем столкнуть, как с обрыва.
    Моё человечество —
    это любое окно.
    Моё человечество —
    это собака любая,
    и пусть я живу,
    сколько будет мне жизнью дано,
    но пусть я живу,
    за него каждый день погибая.
    Моё человечество
    спит у меня на руке.
    Его голова
    у меня на груди улегается,
    и я, прижимаясь
    к его беззащитной щеке,
    щекой понимаю —
    оно в темноте улыбается.