Действие третье

Улица.

 

 

Федерико, Рикардо;

поодаль от них Сельо.

 

 

И вы при этом были?

 

 

Да.

 

 

Хлестала собственною ручкой?

 

Чтоб это было нахлобучкой,

Хозяйским гневом -- никогда.

Когда такая, как она,--

Ведь надо знать мою кузину,--

Себя не помня, бьет мужчину,

Картина, думаю, ясна.

А он, с тех пор--в каком фаворе,

Как весь преобразился вдруг!

 

 

Фортуна многих дамских слуг.

 

 

Она себе готовит горе.

В давно исчезнувшие лета

Философ басню написал

О двух горшках. Когда б он знал,

Как здесь подходит басня эта!

Один был глиняный горшок,

Другой -- чугунный или медный;

Их у одной деревни бедной

На берег выбросил поток.

И глиняный посторонился

Чугунного, боясь, что тот

Его толкнет и разобьет.

Урок бы многим пригодился:

В сравненье с женщиной, мужчина--

Горшок чугунный; если с ней

Он стукнется чуть-чуть сильней,

То цел чугун, а бьется глина.

 

 

Она вела себя со мной

Так гордо и высокомерно,

Что я на многое, наверно,

Смотрел, не видя, как слепой.

Но эти кони, и пажи,

И блеск, и роскошь Теодоро,--

Как это все случилось скоро!

Такую щедрость госпожи

Не вправе ли мы с вами счесть

Красноречивейшим ответом?

 

 

Пока не начали об этом

Кричать в Неаполе и честь

Ее семьи пощажена,

Пусть даже обвиненье вздорно,

Он должен умереть.

 

 

Бесспорно.

Хотя б узнала и она.

 

 

Как это сделать?

 

 

Как? Известно!

Здесь этим многие живут,

Без фальши: золотом берут

И кровью возвращают честно.

Велеть такому молодцу--

Он вам его прикончит живо.

 

 

О, как я жду нетерпеливо!

 

 

Сегодня ж будет наглецу

За все достойная награда.

 

Федерико (замечая Тристана и трех других)

 

Смотрите! Кажется, как раз!

 

 

Уверен.

 

 

Небо слышит вас

И посылает то, что надо.

 

 

Тристан, в новом платье;

Фурьо, Антонело. Лирано. Те же.

 

Фурьо

 

Сегодня платишь ты. Нам нужно спрыснуть

Твою великолепную обнову.

 

Антонело

 

Какие тут возможны разговоры?

 

 

Я ж говорю -- от всей души, сеньоры.

 

Лирано

 

А платье вышло здорово.

 

 

Все это,

Я вам скажу, пустяк и безделушка

В сравненье с тем, что будет впереди.

Когда фортуна не подставит ножку,

Я завтра -- секретарь секретаря.

 

Лирано

 

Хозяин твой, как видно, у графини

В великой милости, Тристан.

 

 

У ней

Он нынче правая рука, он--дверь

К ее благоволению. Но бросим

Пути фортуны и давайте пить.

 

Фурьо

 

Я чувствую, что в этом заведенье

Отличная найдется мальвасия.

 

 

Попробуемте греческого. Выпьешь --

Так и пойдешь по-гречески чесать!

 

Рикардо (Федерико)

 

Вот этот, черный с чахлым цветом кожи

Мне кажется, у них главарь и есть.

Как с ним почтительны все остальные!

Послушай, Сельо...

 

Сельо

 

Ваша милость...

 

 

Кликни

Того вон, бледного.

 

Сельо (Тристану)

 

Эй, кабальеро! Пока вы не вошли в святую сень,

Сеньор маркиз сказать вам хочет что-то.

 

Тристан (своим приятелям)

 

Товарищи, меня зовет вельможа.

Мне надобно узнать, чего он хочет.

Входите, спрашивайте полбочонка,

Да закажите также ломтик сыру,

Пока я тут осведомлюсь, в чем дело.

 

Антонело

 

Ты только не замешкайся.

 

 

Я мигом.

 

Уходят Фурьо, Антонело и Лирано.

 

 

Рикардо, Федерико, Тристан, Сельо.

 

 

Что ваша милость соблаговолит?

 

 

У вас такой неустрашимый вид

И мужественный взор, что граф и я

Хотели бы узнать, способны ль вы

Зарезать человека.

 

Тристан (в сторону)

 

Гром небесный!

Ведь это воздыхатели графини!

Тут чем-то пахнет. Так и быть, прикинусь.

 

 

Чего же вы молчите?

 

 

Я подумал,

Не шутит ли, быть может, ваша милость

Над нашим ремеслом. Но видит небо,

Дарующее смертным силу мышц:

Нет шпаги в королевстве, что не дрогнет

При имени моем. Слыхали вы

Про Гектора? Никто другой не Гектор

Там, где моя свирепствует рука.

Тот был троянский, я же -- итальянский.

 

 

Маркиз, нам нужно именно такого.

Нет, мы не шутим, я даю вам слово.

И если грозно в вас не только имя

И вы согласны кой-кого убрать,

То заработать можно бы не худо.

 

 

С меня достаточно двухсот эскудо,

Будь это хоть сам черт.

 

 

Я дам вам триста.

Но чтоб сегодня же. Срок очень краток.

 

 

Мне нужно имя жертвы и задаток.

 

 

Вы знаете графиню де Бельфлор?

 

 

Да, в этом доме кое с кем я дружен.

 

 

Вы можете убить ее слугу?

 

 

Готов убить всех слуг и всех служанок

И даже лошадей ее кареты.

 

 

Так вот: вы истребите Теодоро.

 

 

Тут надо взяться чуточку иначе.

Мне говорили, что в ночное время

Он больше не выходит, опасаясь,

Как видно, мщенья с вашей стороны.

Меня зовут служить ему охраной

Дозвольте согласиться, и тогда

Я как-нибудь беднягу подколю,

Так, чтобы он in расе requiscat / Почил в мире (лат.)/,

А сам останусь выше подозрений

Я рассуждаю правильно?

 

 

Навряд ли

В Неаполе найдется человек,

Который бы вернее с ним покончил.

Наймитесь к Теодоро, а затем,

Его пришпилив, скроетесь у нас.

 

 

Я попрошу сегодня сто эскудо.

 

 

Здесь пятьдесят червонцев; а как только

Я с вами встречусь в доме у Дианы,

Я дам вам сто и даже много сот.

 

 

Мне этих многих сот не надо вовсе.

Теперь же, ваши милости, прощайте.

Меня там ждут Репейник, Стенолом,

Железная Рука и Чертоглот.

Я не хочу давать им повод к сплетням.

 

 

Вы правы. До свиданья.

 

 

Вот удача!

 

 

Теперь считайте Теодоро мертвым.

 

 

А он красавец, этот негодяй!

 

Уходят Рикардо, Федерико и Сельо.

 

 

Предупрежу хозяина. Прощай,

Приятели и греческие вина!

Пойду домой; конец туда немалый.

Никак, он самый? Вот не думал встретить!

 

 

Теодоро, Тристан.

 

 

Сеньор, куда вы?

 

 

Затруднюсь ответить.

Сердечная не заживает рана,

И я иду, не ведая куда.

Мой дух уныл, как будто из тумана

Мне не взглянуть на солнце никогда.

Какой вчера со мной была Диана!

Сегодня страсть исчезла без следа,

И словно мы знакомы еле-еле,

На радость торжествующей Марселе.

 

 

Идем домой. Нельзя, чтобы они

Нас видели вдвоем. Смекнут ведь, черти.

 

 

Кто? Что? Не понимаю.

 

 

Ваши дни

Хотят пресечь и жаждут вашей смерти.

 

 

Кто это жаждет? Как так? Объясни.

 

 

Потише. Дело скверное, поверьте.

Маркиз и граф пришли ко мне сейчас

И предложили укокошить вас.

 

 

Они? Меня?

 

 

Из некоих пощечин

Был сделан вывод, что тут есть любовь;

И так как я понравился им очень,

То у меня купили вашу кровь.

Уже задаток наперед уплочен,

А после вашей смерти платят вновь.

Я им сказал, что приглашен негласно

Вас охранять; что это и прекрасно,

Затем что так я легче вас убью.

На самом деле--вот вам и охрана.

 

 

Тристан, я жизнь с восторгом отдаю

Как мне сладка была бы эта рана!

 

 

Вы что? С ума сошли?

 

 

Я смерть мою

Приветствую. Поверь мне, что Диана

Давно бы вышла замуж за меня,

Когда б не честь, не титул, не родня.

Ей честь страшна. Отсюда все печали,

Вся злость ее.

 

 

А если б я сердца

Соединил, то что бы вы сказали?

 

 

Что ты хитрей Улисса-хитреца.

 

 

Когда бы я из неизвестной дали

Привел к вам на дом знатного отца,

Чтоб вы с графиней стали равны честью,

Вы б улыбнулись этому известью?

 

 

Сомненья в этом нет.

 

 

Граф Лудовико,

Уже седой старик, тому лет двадцать,

Послал на Мальту сына, Теодоро,

Племянника великого магистра.

Но юноша попал в неволю к маврам,

И с той поры никто о нем не слышал.

Так вот -- кто ваш отец, вот -- чей вы сын,

И это все я вам берусь устроить.

 

 

Тристан, подумай; это может стоить

Обоим нам и головы и чести.

 

Уходят.

 

Зала во дворце графини.

 

 

Теодоро, Тристан.

 

 

Вот мы и дома. Будьте же здоровы;

Увидите, как мы вам верно служим,

Когда вы завтра станете ей мужем.

(Уходит.)

 

 

Теодоро.

 

 

Нет, он не прав. Я сам с собой в раздоре,

Но я избрал спасительный исход:

Я знаю твердо, что любовь пройдет,

Когда два сердца разделяет море.

 

Уеду за море, и это горе

Забудется за далью синих вод.

Ты молния, любовь, твой пламень жжет,

Не гаснет даже он в морском просторе.

 

О да, любовь, все, кто страдал любя,

Кто мучился, жестокой страсти полный

За дальним морем забывал тебя.

 

В края забвенья нас уносят челны,

И тот воскрес, кто, прошлое губя,

Бросает сердце в пенистые волны.

 

 

Диана, Теодоро.

 

 

Ну как? Вам легче, Теодоро?

Вас меньше тяготят печали?

 

 

Они мне столько счастья дали,

Что я отброшу их не скоро.

Столь нежной мукой я томим,

Столь сладким жалом я ужален,

Что был бы горько опечален

Выздоровлением моим.

Стократ благословен недуг,

Который болью так ласкает,

Что, кто от боли умирает,

Тот жаждет только больше мук.

И у меня печаль одна:

Что мне придется эту муку

Обречь на вечную разлуку

С той, кем взлелеяна она.

 

 

Нужна разлука? Почему?

 

 

Меня хотят убить.

 

 

Вы правы

 

 

Терзанья горестной отравы

Внушают зависть кой-кому.

Вы мне дадите дозволенье

Отплыть в Испанию, сеньора?

 

 

Благоразумное, нет спора,

И благородное решенье.

Что было горестной отравой,

Забудется в чужом краю,

А я хоть много слез пролью,

Зато утешусь доброй славой.

С тех пор, как я прибила вас,

Граф Федерико непритворно

Меня ревнует, и, бесспорно,

Расстаться--лучшее для нас.

Да, нужно ехать. Вам в дорогу

Дадут шесть тысяч золотых.

 

 

Я уезжаю, чтоб затих

Враждебный шум. Целую ногу.

 

 

Пора. Прощайте, Теодоро.

Я постараюсь позабыть.

 

Теодоро (в сторону)

 

Диана плачет. Как мне быть?

 

 

Когда же вы уйдете? Скоро?

 

 

Сейчас.

 

 

Постойте... Нет, уйдите...

Послушайте.

 

 

Я здесь, я жду.

 

 

Нет, нет, идите.

 

 

Я иду.

 

Диана (в сторону)

 

Терзанья страсти, вы казните

Жесточе, чем любая месть!

(К Теодоро.)

Вы не ушли.

 

 

Теперь ушел.

(Уходит.)

 

 

О, как мне этот миг тяжел!

Будь проклята, людская честь!

Нелепый вымысел, губящий

То, что сердцам всего дороже!

Кто выдумал тебя? И все же

Ты нас у пропасти грозящей

Спасаешь, отводя от краю.

 

Возвращается Теодоро.

 

 

Простите, я пришел спросить:

Что, мне сегодня же отплыть?

 

 

Ах, Теодоро, я не знаю.

Но только, верьте, мне сейчас

Вас видеть -- худшее из зол.

 

 

Я за самим собой пришел;

Ведь я остался возле вас,

А мне уже и ехать скоро

Я умоляю вас, отдайте

Мне самого себя.

 

 

Так знайте:

Я не отдам вас, Теодоро.

Я оставляю вас себе.

Уйдите. Истекая кровью,

Честь борется с моей любовью,

А вы мешаете борьбе.

Уйдите. Вас я не отдам,

И не просите, не дождетесь.

Вы здесь со мною остаетесь.

А я, я буду с вами там.

 

 

Желаю счастья вашей чести.

(Уходит.)

 

 

Диана.

 

 

Да будет проклята она!

Из-за нее я лишена

Того, с кем жить бы рада вместе.

Итак, осиротели, значит,

Покрылись тьмой мои глаза!

И все же просится слеза:

Кто мало видел, много плачет.

Глаза, вот это вам расплата

За то, что изливали свет

На недостойный вас предмет.

Но в этом я не виновата.

Не плачьте. Гордый слезы прячет,

В них утешаются глаза.

И все же просится слеза:

Кто мало видел, много плачет.

У вас, конечно, отговорка,

Я знаю, сразу бы нашлась:

Ведь солнце смотрит же на грязь,

И смотрит даже очень зорко.

Теперь хозяйка вам назначит

Другой удел, мои глаза.

И все же просится слеза:

Кто мало видел, много плачет.

 

 

Марсела, Диана.

 

Марсела

 

Когда усердье многих лет

И труд, свершенный нелукаво,

Имеют сколько-нибудь право

Ждать справедливости в ответ, --

Вам дан благоприятный час

Свою служанку не обидеть

И больше никогда не видеть

Лицо, немилое для вас.

 

 

Ждать справедливости, Марсела?

Не понимаю. Ты о чем?

 

Марсела

 

Сегодня покидает дом

Ваш секретарь, и я хотела

Просить, чтоб вы меня пустили

В Испанию совместно с ним,

Как с мужем, стало быть, моим.

 

 

Да вы об этом говорили?

 

Марсела

 

Ужели бы явиться к вам

С подобной просьбой я посмела,

Не обсудив, с кем нужно, дела?

 

 

Он соглашается?

 

Марсела

 

Он сам

Мне сделал это предложенье.

 

Диана (в сторону)

 

Еще и это перенесть!

Нет, я не в силах.

 

Марсела

 

Все как есть

Мы приняли в соображенье

И даже справились подробно,

Как нам устроиться в пути.

 

Диана (в сторону)

 

Нет, гордость глупая, прости,--

Любовь на все пойти способна.

И я не побоюсь позора;

Но способ я и так найду

Уладить новую беду.

 

Марсела

 

Вы разрешаете, сеньора?

 

 

Я без тебя не в силах жить,

Моя Марсела, и за что же

Мою любовь, и Фабьо тоже,

Ты бы хотела оскорбить?

Тебя я с Фабьо поженю,

И, если хочешь, даже скоро.

 

Марсела

 

Мне Фабьо мерзок. Теодоро

Я обожаю.

 

Диана (в сторону)

 

Сохраню

Власть над собою или нет?

О, сердце, сердце, как ты бьешься!

(Марселе.)

От Фабьо ты не увернешься.

 

Марсела

 

Сеньора...

 

 

Это мой ответ.

(Уходит.)

 

 

Марсела.

 

 

Иди навстречу злобе и угрозам

И дерзостно могучим прекословь;

Ревнивое тиранство хмурит бровь

И равнодушно к жалобам и слезам.

 

Назад, назад, ты, верившая грезам!

То, что минуло, не воскреснет вновь.

Во всем цвету погублена любовь,

Как деревцо, убитое морозом.

 

Так радостно игравшие цвета

Чужая власть одела в цвет печали,

Чужой мечтой охлаждена мечта.

 

Увы, надежды, вы напрасно ждали:

Весенняя увяла красота;

Не дав плода, ее цветы опали.

(Уходит.)

 

Зала во дворце графа Лудовико.

 

 

 

Граф Лудовико, Камило.

 

 

Другого средства нет у вас

Для продолжения породы.

 

 

Камило, прожитые годы

Ко мне суровей, что ни час.

Хотя бы цель и оправдала

Женитьбу в старости седой,

Но разум хочет быть судьей

И дело рассмотреть сначала.

Ведь может быть,--чего уж хуже, --

Потомства не дождаться мне,

И я останусь при жене.

А ведь жена при старом муже--

Что плющ, повисший на ветвях:

Когда раскидистому клену

Он обовьет и ствол, и крону,

Он юн и свеж, а клен зачах.

И все такие рассужденья

Тревожат в памяти моей

Печаль давно минувших дней

И бередят мои мученья.

Я столько лет в слезах провел,

Все поджидая Теодоро!

Двадцатый год настанет скоро.

 

 

Паж; затем Тристан и Фурьо. Те же.

 

Паж

 

Там к вашей милости пришел

Какой-то греческий купец.

 

 

Проси сюда.

 

Паж удаляется, и входят

Тристан и Фурьо в греческих одеяниях.

 

 

Без всякой лести

Целую руки вашей чести.

Да утолит ее творец

В ее заветнейшей надежде.

 

 

Я рад вас видеть, господа.

Давно вы прибыли сюда?

Впервые? Иль бывали прежде?

 

 

Я из Стамбула с кораблем

На Кипр отправился, а дальше

В Венецию, куда привез

Богатый груз персидских тканей.

Я, наряду с моей торговлей,

Еще и поисками занят.

Хотелось повидать мне также

Неаполь, город достославный,

И вот, пока там у меня

Приказчики товар сбывают,

Я и приехал к вам сюда,

Где и любуюсь, как прекрасен

И пышен этот древний город.

 

 

Да, город пышный и прекрасный

Неаполь.

 

 

Ваша милость правы.

Отец мой, сударь, чтоб вы знали,

Был крупным в Греции купцом,

И самой прибыльною частью

Он почитал работорговлю.

И вот в Астеклии однажды

Купил он мальчика на рынке,

И это был такой красавец,

Что никогда еще природа

Подобного не создавала.

Тот мальчик был турецкий пленник

И был, среди других, захвачен

На корабле одном мальтийском,

Который их паше достался

Под Чафолонией в добычу.

 

 

Камило, сердце замирает.

 

 

Его купил он и отвез

К себе в Армению, и с нами,

Со мною и с моей сестрой,

Его воспитывал.

 

 

Не надо,

Друг, подожди, ты мне пронзаешь

Все внутренности!

 

Тристан (в сторону)

 

Забирает

 

 

Как звался мальчик?

 

 

Теодоро.

 

 

О небеса! Как слово правды Могущественно в сердце нашем

Я слез своих сдержать не властен.

 

 

Сестра моя Серпалитонья

И этот мальчик (о несчастный

Дар красоты!) росли совместно

И, как бывает очень часто,

Еще в младенческие годы

Друг друга полюбили страстно.

Когда им было лет шестнадцать

(Отец как раз был в дальних странах),

Осуществилась их любовь.

И так она в сестре сказалась,

Что это стало всем заметно.

А Теодоро, из боязни,

Бесследно скрылся и оставил

Серпалитонию брюхатой.

Катиборратос, мой отец,

Был удручен не столько срамом,

Как этим бегством Теодоро.

От огорченья он скончался,

А мы с сестрой крестили внука.

Как вам известно, мы, армяне,

Такой же веры, как и вы,

Хоть церковь наша и другая.

Мы нарекли младенцу имя

Теримаконьо. Всем на радость

Мальчишка вышел и растет

У нас в Тепекасе на славу.

Так вот, прибыв сюда, в Неаполь,

Я стал, как всюду, где бываю,

Расспрашивать про Теодоро,--

Я даже захватил бумажку

С обозначением примет,--

И вдруг мне говорит служанка

Моей гостиницы, гречанка:

"А что, как этот самый мальчик--

Сыночек графа Лудовико?"

Душа во мне, как свет, взыграла,

И я решил, что непременно

Вас должен повидать. Я начал

Искать ваш дом, и по ошибке

Прохожие мне указали

На дом графини де Бельфлор.

Вхожу и тут же натыкаюсь...

 

 

Душа дрожит.

 

 

На Теодоро.

 

 

На Теодоро!

 

 

Он-то, правда,

Хотел укрыться, да не мог.

Я сам немного сомневался,

Да и понятно: борода,

Известно как, лицо меняет.

В конечном счете, он со мной

Заговорил, хоть и смущаясь;

Просил, чтоб я оставил в тайне

Все то, что про него я знаю.

Он опасался, что ему

Былое рабство в грех поставят.

А я ответил: "Ну, а если

Окажется, что здесь ты знатный

Наследник титула, ты тоже

Смущаться будешь прошлым рабством?

Он посмеялся надо мной.

А я, желая вас поставить

В известность обо всем, что знаю,

Явился к вам, и если правда,

Что это ваш пропавший сын,

Прошу и с внуком посчитаться;

Или прошу моей сестре

Дозволить с ним прибыть в Неаполь,

Не для того, чтоб выйти замуж,

Хотя она из лучшей знати,

А чтобы наш Теримаконьо

С вельможным дедом повидался.

 

 

О, дайте вас обнять сто раз!

Душа в безмерном ликованье

Свидетельствует громогласно,

Что ваш рассказ -- святая правда.

О сын, возлюбленный мой сын,

Вновь обретенный, мне на счастье,

В исходе стольких лет разлуки!

Камило, что ж теперь мне делать?

Бежать к нему, его увидеть?

 

 

Само собой! Лететь сейчас же

И после всех страданий ваших

Воскреснуть вновь в его объятьях!

 

 

Друг, если вы хотите вместе

Со мной идти, я буду счастлив

Вдвойне; хотите отдохнуть--

Здесь подождите, отдыхайте.

Я вас прошу, распоряжайтесь

Всем в этом доме, как хозяин.

А я не в силах утерпеть.

 

 

Я только захвачу алмазы

(Я их в гостинице оставил),

Потом приду сюда обратно.

Пойдем покуда, Меркапоньос.

 

Фурьо

 

Идемте, сударь.

 

 

Началдахи

Недурносы.

 

Фурьо

 

Здоровожди.

 

 

Пошлибаши.

 

Уходят Тристан и Фурьо.

 

 

Какой занятный

Язык!

 

 

Иди за мной, Камило.

 

Уходят.

 

Улица.

 

 

Тристан внутри дома, дверь которого закрыта.

 Фурьо снаружи, возле двери.

 

Тристан (приотворяя дверь)

 

Ну что, плывут?

 

Фурьо

 

Старик помчался,

Не дожидаясь лошадей.

 

 

А если в самом деле правда,

Что Теодоро -- графский сын?

 

Фурьо

 

И вдруг окажется, что басня

От истины недалека?

 

 

Возьми пока вот эти тряпки.

Мне надобно все это скинуть,

А то недолго и попасться

Знакомым людям на глаза.

 

Фурьо

 

Снимай скорее.

 

 

Вот что значит

Родительская-то любовь!

 

Фурьо

 

Так где мне ждать тебя?

 

 

Давай-ка

В домишке этом, возле вяза.

 

Фурьо

 

Прощай, Тристан.

(Уходит.)

 

 

Тристан.

 

 

Какие разум

Таит сокровища, ей-богу!

Я сам невольно поражаюсь.

(Выходит на улицу.)

Здесь у меня был плащ подвернут,

Надетый, словно как подрясник,

Чтоб просто, в случае чего,

Закинуть в первую канаву

Мою армянскую чалму

И греческую размахайку.

 

 

Рикардо, Федерико, Тристан.

 

 

Да это же тот самый наш смельчак,

Который брался заколоть любого!

 

 

Послушайте, идальго! Разве так

Порядочные люди держат слово?

Или оно, по-вашему, пустяк?

 

 

Сеньор...

 

 

От вас мы ждали не такого

Поступка.

 

 

Дайте мне сказать, сеньор,

А там произносите приговор.

Я поступил на службу к Теодоро,

И можете считать, что он пропал.

Но надо действовать не слишком скоро,

Не тотчас же окровавлять кинжал.

Вы знаете: что скоро, то не споро.

Благоразумье древний мир считал

Верховной добродетелью. Поверьте,

Мой поднадзорный не уйдет от смерти.

Он томен и меланхоличен днем.

А чуть стемнеет--замурован в спальне.

Какая-то тоска гнездится в нем,

И что ни час, бедняга все печальней.

Мы подождем, а там и подстегнем,

Чтоб он скорей собрался в путь недальний

Но вы не торопите, господа,

Я знаю сам, что надо и когда.

 

 

Мне кажется, он дело разумеет.

Он втерся в дом и выберет свой час.

Убьет его, как мышь.

 

 

Тот не успеет

И пикнуть.

 

 

Не услышали бы нас.

 

 

Покамест эта смерть тихонько зреет,

Сеньоры, не найдется ли у вас

Полсотни золотых? Купить клячонку.

За мной, наверно, пустятся вдогонку.

 

 

Вот золото. Признательность щедра

Исполните свое--мы не забудем

Наш долг.

 

 

Опасная моя игра.

Но я всегда помощник честным людям.

Засим, сеньоры, кланяюсь. Пора.

Боюсь, мы подозрения возбудим

Беседой нашей.

 

 

Ваш совет неглуп.

 

 

Вам это засвидетельствует труп.

(Уходит.)

 

 

Отважный человек.

 

 

И осторожный.

 

 

Зарежет мастерски.

 

 

Само собой.

 

 

Сельо, Федерико, Рикардо.

 

Сельо

 

Ведь вот какие чудеса возможны!

 

 

В чем дело, Сельо? Ты куда? Постой!

 

Сельо

 

Волшебный случай, но весьма тревожный

Для вас обоих. Вон какой толпой

Идут в ворота графа Лудовико!

 

 

Он помер?

 

Сельо

 

Чудо было б невелико.

Да нет, спешат поздравить старика.

Он разыскал исчезнувшего сына.

 

 

А нам-то чем же может быть горька

Веселая семейная картина?

 

Сельо

 

Мне кажется, расстроиться слегка

Поклонникам Дианы есть причина.

Ведь сын-то графа,--знаете, кто он?

Ведь это--Теодоро.

 

 

Я сражен.

 

 

Сын графа? Вот так так! Но как узнали,

Что это он?

 

Сельо

 

Толкуют так и сяк,

И столько мне вещей нарассказали,

Что и не вспомнить, почему и как.

 

 

Я горестней не ведывал печали!

 

 

Лучи надежды поглощает мрак.

 

 

Пойду взгляну, в чем дело.

 

 

Граф, я с вами.

 

Сельо

 

Святая правда. Убедитесь сами.

 

Уходят.

 

 

Зала во дворце графини.

 

 

Теодоро в дорожном платье; Марсела.

 

Марсела

 

Ты, значит, едешь? Что ж, пора.

 

 

Виновна ты в моем изгнанье;

В таком неравном состязанье

Нет и не может быть добра.

 

Марсела

 

Твоя увертка не хитра,

И не довольно ли хитрить?

Меня ты не хотел любить,

Ты обожал одну Диану.

Вот и осталось--сердца рану

Разлукой вечной исцелить.

 

 

Диану? Я?

 

Марсела

 

Имей хотя бы

Отвагу не топтать мечты,

Из-за которой гибнешь ты,

Воитель дерзостный и слабый.

Не будь ты слаб, она могла бы

Пойти, быть может, на позор;

Не будь ты дерзостен, ты взор

Не поднял бы к такому счастью.

Но между гордостью и страстью

Лежит немало снежных гор.

А я отомщена, я рада,

Хоть я тебя еще люблю,

Я память мщеньем истреблю.

В нем есть сладчайшая отрада.

Но только одного мне надо:

Пусть вечно мысль тебя томит,

Что я забыла; гнев и стыд

Разбудят в сердце тень былого,

Затем что всякий любит снова,

Когда он знает, что забыт.

 

 

К чему такие ухищренья,

Чтоб выйти за другого?

 

Марсела

 

Что ж,

Ты сам меня и выдаешь.

Ведь мне же нужен способ мщенья.

 

 

Фабьо. Те же.

 

 

Остались краткие мгновенья,

Душа изныла в тяжком горе,

И ты ее в прощальном взоре

Вручаешь другу своему?

 

 

Как можно ревновать к тому,

Кого навек уносит море?

 

 

Ты, значит, едешь?

 

 

Видишь сам.

 

 

Постой, ты нужен госпоже.

 

 

Диана, Доротея, Анарда. Те же.

 

 

Как, Теодоро, вы уже?

 

 

Я бы хотел к моим ногам

Приделать крылья вместо шпор!

 

 

Все вещи собраны в дорогу?

 

 

Да, как же.

 

Фабьо (Марселе)

 

Едет ведь, ей-богу!

 

Марсела

 

А ты ревнуешь до сих пор!

 

Диана (Теодоро)

 

Послушайте.

 

 

Я здесь, сеньора.

 

 

О, что за муку я терплю!

Вы едете. Я вас люблю.

 

 

Я только жертва приговора.

 

 

Мой деспот--родовая кровь;

И разве я боролась мало?

 

 

Вы плачете?

 

 

Нет, мне попало

В глаз что-то.

 

 

Может быть, любовь?

 

 

Должно быть, да. Наружу рвется

И хочет выйти как-нибудь.

 

 

Я уезжаю в дальний путь,

Но сердце с вами остается.

Я уезжаю без него;

Я буду сам в стране далекой,

Но верен красоте высокой

Служеньем сердца моего.

Какой приказ у вас найдется

В последний миг?

 

 

Как ноет грудь!

 

 

Я уeзжaю в дальний путь,

Но сердце с вами остается.

 

 

Вы плачете?

 

 

Нет, что-то в глаз

Попало мне и больно гложет.

 

 

Мои страдания, быть может?

 

 

Я рад похитить их у вас.

 

 

Я кой-какие безделушки

К вам в чемоданчик заперла

Простите; все, что я нашла.

Скажите, эти побрякушки

Перебирая, как трофей

Победоносного тирана:

"Их щедро полила Диана

Слезами горести своей".

 

Анарда (Доротее)

 

Пропали оба, что уж тут!

 

 

Не утаить любовной муки!

 

 

Что ехать! Пожимают руки,

Друг другу кольца отдают.

 

 

Диана поступает с ним

Так точно, как собака с сеном.

 

 

Обязывает вечным пленом.

 

 

Ни ей не сытно, ни другим.

 

 

Лудовико, Камило. Те же.

 

 

Восторг души, прелестная Диана,

Послужит извиненьем старику,

Который к вам вбегает без доклада.

 

 

В чем дело, милый граф?

 

 

От вас одной

Укрылось то, что знает весь Неаполь?

Весть облетела всех в единый миг,

И я с трудом пробился сквозь толпу,

Спеша сюда скорей увидеть сына.

 

 

Какого сына? И чему вы рады?

 

 

Ужели вы не слышали рассказа,

Как я, тому уж скоро двадцать лет,

Отправил сына с дядюшкой на Мальту

И как его забрали в плен галеры

Али-паши?

 

 

Мне кто-то говорил

Об этом вашем горе.

 

 

И сегодня

Святое небо мне вернуло сына,

Избегшего опасностей и смерти.

 

 

Сеньор, вы подарили мне, поверьте,

Большую радость.

 

 

А взамен, сеньора,

Я жду, что вы подарите мне сына,

Который служит и живет у вас,

К родному дому полный безучастья.

Ах, если б мать могла дожить до счастья!

 

 

Он служит у меня? Кто ж это? Фабьо?

 

 

Да нет, не Фабьо. Это Теодоро.

 

 

Как? Теодоро?

 

 

Да.

 

 

Но как же так?

 

 

Скажите, Теодоро, граф--отец ваш?

 

 

Вот этот вот?

 

 

Сеньор, пусть ваша милость

Подумает...

 

 

О чем тут думать, сын,

Сын чресл моих! О том, чтоб умереть

В твоих объятьях!

 

 

Непонятный случай!

 

 

Ах, боже мой, сеньора! Теодоро

Такой высокородный кабальеро?

 

 

Сеньор, я от смущения потерян.

Так я--ваш сын?

 

 

Не будь я в том уверен,

Мне было бы достаточно взглянуть

Тебе в лицо. Я был совсем такой же

В дни юности!

 

 

Целую ваши ноги

И умоляю вас...

 

 

Не говори!

Я сам не свой. Какой прекрасный облик!

Храни тебя господь. Какая статность!

Как величаво говорит природа,

Что ты наследник доблестного рода!

Идем, мой сын. Прими в свое владенье

И отчий дом, и отчие богатства.

Вступи в ворота, на которых блещет

Герб, самый гордый в этом королевстве.

 

 

Сеньор, я должен был сегодня ехать

В Испанию...

 

 

В Испанию? Отлично!

Испания -- мои объятья.

 

 

Граф,

Я вас прошу, позвольте Теодоро

Опомниться и не в такой одежде

Явиться к вам отдать сыновний долг.

Я не хочу, чтоб он отсюда вышел,

Когда внизу так людно и так шумно.

 

 

Вы говорите, как всегда, разумно.

Мне больно с ним расстаться и на миг;

Но, чтобы пуще не поднялся крик,

Я ухожу, прося вас об одном:

Чтобы до ночи он вступил в мой дом.

 

 

Даю вам слово.

 

 

Сын мой, до свиданья.

 

 

Целую ваши ноги.

 

 

Ax, Камило,

Теперь и умереть не жаль.

 

 

Красавец

Ваш Теодоро!

 

 

Даже думать жутко.

И то боюсь, что я лишусь рассудка.

 

Уходят Лудовико и Камило

 

 

Диана, Теодоро, Марсела, Доротея, Анарда, Фабьо

 

 

Сеньор, позвольте ваши руки.

 

 

И не почтите то за лесть.

 

 

Мы заслужили эту честь.

 

Марсела

 

Вельможи никогда не буки,

Сеньор, вы нас должны обнять,

Вы этим души покорите.

 

 

Посторонитесь, пропустите.

Довольно глупости болтать!

Весьма почтительно, сеньор,

Целую ваши руки тоже.

 

 

У ног, что мне всего дороже,

Ваш раб вдвойне я с этих пор.

 

 

А вы не стойте тут напрасно.

Оставьте нас на полчаса.

 

Марсела (Фабьо)

 

Что скажешь, Фабьо?

 

 

Чудеса.

 

Доротея (Анарде)

 

Теперь что будет?

 

 

Дело ясно:

Хозяйка больше не склонна

Лежать собакою на сене.

 

 

Съест наконец?

 

 

И при кузене.

 

 

Ах, хоть бы лопнула она!

 

Уходят Марсела, Фабьо. Доротея и Анарда.

 

 

Диана, Теодоро.

 

 

Теперь вам ехать не придется?

 

 

Мне?

 

 

Вам не хочется вздохнуть:

"Я уезжаю в дальний путь,

Но сердце с вами остается"?

 

 

Вас забавляет, вам смешно

Мое внезапное величье?

 

 

Ликуйте, радуйтесь!

 

 

Различье

Меж нас теперь упразднено,

И вы глумиться не должны.

 

 

Вы изменились.

 

 

Я уверен,

Что в вашем сердце я потерян.

Вам тяжело, что мы равны.

Во мне любили вы слугу; Тщеславие всегда любило

Господствовать над тем, что мило.

 

 

Я вам одно сказать могу:

Теперь вы мой, навеки пленный!

И вы сегодня же со мной

Венчаетесь.

 

 

О счастье, стой!

 

 

Нет и не будет во вселенной

Счастливей женщины, чем я.

Идите. Вам пора одеться.

Вас ждут.

 

Пойду поосмотреться,

Взглянуть, где вотчина моя,

И на отца, хотя никто

Не доказал мне, что он прав.

 

 

Так до свиданья, милый граф.

 

 

Графиня...

 

 

Погодите.

 

 

Что?

 

 

Как "что"? А "милость" где моя?

Так госпоже не отвечают.

 

 

Но ваша милость забывают,

Что господин отныне я.

 

 

А ваша милость навсегда,

Как бы она ни сожалела,

Должна забыть, что есть Марсела.

 

 

Душа вельможи никогда

Не согласится быть нежна

К служанке.

 

 

Трудно было хуже

Меня обидеть.

 

 

Почему же?

 

 

Ведь кто же я?

 

 

Моя жена.

(Уходит.)

 

 

Мне больше нечего желать! Стой, счастье,

Как Теодоро говорит: стой, стой!

 

 

Федерико, Рикардо, Диана.

 

 

Среди такого шума и веселья

Друзей позабывают?

 

 

Почему

Вы думаете, что я вас забыла?

 

 

Вы нас не пожелали известить,

Что ваш слуга--такой большой вельможа.

 

 

Вы можете узнать из первых рук,

Что Теодоро -- граф и мой супруг.

(Уходит.)

 

 

Как вам понравится?

 

 

Я вне себя.

 

 

И этот плут его не истребил!

 

 

Вот он идет, смотрите.

 

 

Тристан, Федерико, Рикардо.

 

Тристан (про себя)

 

Все в порядке

Кто думал, что лакейские мозги

Способны взбаламутить весь Неаполь?

 

 

Постойте, Гектор, или как вас там.

 

 

По-настоящему я -- Живопоро.

 

 

Оно и видно.

 

 

Я бы показал,

Когда бы мой мертвец не вышел в графы.

 

 

Не все ли вам равно?

 

 

Когда я с вами

Рядился, судари мои, за триста,

Я брался уничтожить Теодоро--

Слугу, никак не графа, это ясно.

Граф Теодоро--не такой товар;

Тут надобно повысить гонорар.

Дороже стоит уничтожить графа,

Чем десять слуг, и так уж полумертвых

От голода, от тщетных ожиданий

Или от зависти.

 

 

Вам сколько надо?

Но чтоб сегодня.

 

 

Тысячу эскудо.

 

 

Получите.

 

 

И маленький задаток.

 

 

Вот эту цепь.

 

 

Так приготовьте деньги.

 

 

Схожу достать.

 

 

А я--ударить в бок.

Вот что...

 

 

Вам мало?

 

 

Обо всем -- молчок.

 

Уходят Рикардо и Федерико.

 

 

Теодоро, Тристан.

 

 

Ты здесь с убийцами моими

О чем-то говорил сейчас?

 

 

Нет дурня в городе у нас,

Достойного равняться с ними.

Вот цепь и тысяча эскудо

За то, чтобы я вас убил.

 

 

Послушай, что ты натворил?

Смотри, не кончилось бы худо.

Я изнываю от тоски.

 

 

Когда бы вы меня слыхали,

Вы мне бы вдвое больше дали,

Чем дали эти дураки.

По-гречески не так уж трудно

И говорить в конце концов:

Чередованье всяких слов.

Зато же и звучит как чудно,

А имена зато какие:

Астеклия, Катиборратос, Серпалитония, Ксипатос,

Афиниас, Филимоклия...

Здесь главное--красивый звук,

И если кто точней не вник,

Сойдет за греческий язык.

 

 

Меня терзают сотни мук,

Волненья горести и страха.

Ведь если вскроется обман,

Я столько бедствий жду, Тристан,

Что наименьшим будет плаха.

 

 

С такими мыслями носиться!

 

 

Ты -- дьявол, вот кто ты такой.

 

 

Пусть все течет само собой,

А там увидим, что случится.

 

 

Идет графиня.

 

 

Я скрываюсь.

Не хочется встречаться с нею.

(Прячется.)

 

 

Диана, Теодоро, Тристан-- спрятанный.

 

 

Вы что же не пошли к отцу?

 

 

Сеньора, тяжкие сомненья

Меня гнетут; и я решил

Вторично вас просить о прежнем,--

О разрешенье удалиться

В Испанию.

 

 

Скажите, это

Не потому, что вас опять

Зовет к оружию Марсела?

 

 

Меня? Марсела?

 

 

Что ж тогда?

 

 

Сеньора, мой язык не смеет

Тревожить этим ваши уши.

 

 

Пусть это честь мою заденет,

Но вы скажите, Теодоро.

 

 

Тристан, которому по смерти

Обман воздвигнет изваянья,

Лукавство посвятит поэмы,

Крит -- лабиринты, увидав

Мою любовь, мои мученья,

И зная, что у Лудовико

Когда-то сын пропал без вести,

Измыслил басню про меня;

А я -- ничто, найденыш бедный,

И мой единственный отец--

Мой ум, мое к наукам рвенье,

Мое перо. Граф Лудовико

Признал, что я его наследник;

И я бы мог стать вашим мужем,

Жить в полном счастье, в полном блеске,

Но внутреннее благородство

Не позволяет мне так дерзко

Вас обмануть. Я человек,

Который по природе честен,

Поэтому я вновь прошу

О разрешении уехать,

Не оскорбив в моей сеньоре

Любовь, и кровь, и совершенства.

 

 

Все это и умно и глупо.

Умно--что ваша откровенность

Явила ваше благородство;

Но глупо думать, в самом деле,

Что буду глупой также я

И брошу вас, когда есть средство

 Возвысить вас из низкой доли.

Ведь не в величье -- наслажденье,

А в том, чтобы душа могла

Осуществить свою надежду.

Я буду вашею женой.

А чтобы нашего секрета

Тристан не выдал никому,

То я, как только он задремлет,

Велю его схватить и бросить

В колодец.

 

Тристан (появляясь)

 

Но, но, но! Полегче!

 

 

Кто это?

 

 

Это я, Тристан,

Весьма естественно задетый

Несправедливейшим поступком

Неблагодарнейшей из женщин.

Я вам устроил ваше счастье

По собственному побужденью,

А вы меня--в колодец бросить!

 

 

Ты это слышал?

 

 

Не подцепят!

Меня поймать не так легко.

(Хочет уйти.)

 

 

Вернись.

 

 

Вернуться?

 

 

Можешь смело.

В награду за твою сметливость

Я обещаю, что вернее

Ты не найдешь друзей, чем я;

Зато и ты держи в секрете

Свое великое открытье.

 

 

Мне самому неинтересно

О нем болтать.

 

 

Что там такое?

Какой-то говор и движенье.

 

 

Лудовико, Федерико, Рикардо, Камило,

Фаоьо, Марсела, Анарда, Доротея. Те же.

 

Рикардо (за сценой)

 

Вы, я надеюсь, разрешите

Примкнуть и нам к его кортежу?

 

Входят Лудовико, Федерико, Рикардо, женщины и слуги.

 

Федерико (к Лудовико)

 

Неаполь собрался внизу

И ожидает в нетерпенье.

 

Лудовико (к Теодоро)

 

С соизволения Дианы

Тебя у входа ждет карета,

И все дворянство на конях,

Чтобы с тобою ехать вместе.

Вступи, мой сын, в наш старый дом,

Так долго по тебе скорбевший;

Вернись под кров, где ты родился.

 

 

Пока мы здесь, под этой сенью,

Граф, я хочу вам сообщить,

Что я его жена.

 

 

Вбей крепче,

Фортуна, в колесо свое

Гвоздь золотой! Постой, блаженство!

Я думал взять одно дитя,

А увожу двоих.

 

 

Уместно

Поздравить их, маркиз Рикардо.

 

 

Могу добавить поздравленье

И с тем, что Теодоро жив.

Я чувствовал такую ревность,

Что сговорился с этим плутом,

(указывая на Тристана)

Украшенным моею цепью,

Чтоб он за тысячу эскудо

Его зарезал. Он мошенник,

И следует его схватить.

 

 

Нет, стойте. Кто от верной смерти

Избавить хочет господина,

Тот не мошенник.

 

 

Кто же этот

Воображаемый храбрец?

 

 

Он мой слуга. В вознагражденье

За то, что он сберег мне жизнь

И в остальном был честно предаю

Я, с разрешения Дианы,

Его женю на Доротее,

Беря примером, как она

Женила Фаоьо и Марселу.

 

 

Марселу я снабжу приданым.

 

 

Я -- Доротею.

 

 

Что же делать:

Идут, как видно, за графиней

Мой сын и все мое наследство.

 

 

На чем, высокое собранье,

Надеюсь, что никто, конечно,

Не выдаст тайну Теодоро,

Мы, с вашего соизволенья,

И кончим повесть о Собаке,

Которая лежит на сене.